Хроника донецкого восстания глазами очевидца.
9. Референдум
Власть всячески стремилась сорвать референдум о самоопределении Донбасса. Была развёрнута мощнейшая информационная компания, суть которой сводилась к двум тезисам: 1. Волеизъявление незаконно, так как оно будет проводиться не по украинским законам, поэтому никаких правовых последствий иметь не будет. 2. Все, кто будет организовывать референдум – преступники, которые будут привлечены к уголовной ответственности.
Кроме того в область начали массировано вводиться правительственные войска и добровольческие батальоны, которые сразу же принялись активно проводить карательные акции. Пока только в западных районах, примыкающих к вотчине Коломойского – Днепропетровской области.
Однако всё это не могло остановить стремления народа выразить свое отношение к незаконной киевской власти. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что людям нравилось само слово «референдум». В украинской пропаганде всячески муссировалось мнение, что «сепаратисты» ни в коей мере не представляют мнение большинства граждан нашего края. Поэтому многим хотелось опровергнуть это, достучаться до мозгов нового руководства страны, заставить их услышать Донбасс. И по языковому вопросу, и по вопросу федерализации страны, наконец, по вопросу свёртывания антитеррористической операции.
Осознавая это стремление жителей к формам прямой демократии, более дальновидные представители региональной элиты предлагали правительству: давайте, всё-таки, проведём хоть какой-то референдум. Хоть о чём-нибудь. Даже незначительная уступка в этом вопросе поможет снизить градус общественного напряжения. Но украинская власть, являясь заложником выпущенного ей самой джинна национализма, не шла ни на какие уступки.
В связи с этим подготовка к голосованию происходила в полуподпольной обстановке. Кроме того, как всегда, были серьёзные организационные трудности, связанные с отсутствием ресурсов и вертикали комиссий по проведению голосования, а также различное видение формулировок вопросов, выносимых на референдум, между Донецкой и Луганской республиками. Но самое главное – почти полностью отсутствовала информационная подготовка. Так сложилось исторически, что почти все региональные и местные СМИ Донбасса не поддерживали восстание, будучи зависимыми либо от олигархов, либо от власти, либо от американских и европейских грантов. Естественно, что подготовку к референдуму они освещали только в негативном ключе. Ситуацию немного спасали социальные сети, которые в этот период стали мощным альтернативным источником и средством информации.
Но, несмотря на это, подготовка к референдуму шла. В первых числах мая территориальная комиссия была создана и у нас в районе. Никаких средств для её работы выделено не было, приходилось выкручиваться, как только можно. Урны для голосования сделали из картонных коробок, вместо списков избирателей, которые получить было невозможно, на ксероксе откатали пустографки. Самая большая проблема была в формировании участковых комиссий. И дело даже не в деньгах, люди были согласны (и работали) бесплатно, многие просто боялись. Чисто по-человечески их можно было понять, в случае чего никто бы не защитил их ни от СБУ, ни от «Правого сектора».
Меня самого мучили серьёзные сомнения: с одной стороны, нужно было дать материал о том, как и где будет проходить голосование, а также почему необходимо принять в нём участие, а с другой – было реально страшно всё это делать. Выйдет газета, и уже не отмажешься, сам себя сдашь силовикам с потрохами.
Номер с этой статьей печатался в среду, до голосования целых четыре дня. А у самого поджилки трясутся. Донецким друзьям — журналистам даже дал задание, чтобы звонили мне два раза в день в определённое время. Если не выйду на связь, значит, меня «запаковали», пусть ищут. Мерил шагами кабинет, и ничем не мог себя занять. И чем больше ходил, тем больше хотелось пойти в церковь. Вообще-то, я не считаю себя верующим человеком, сказывается комсомольское воспитание. А тут вдруг захотелось, что называется, укрепиться духом. «Все, подумал, завтра с утра обязательно схожу».
Не пришлось. После обеда открылась дверь, и в кабинет зашёл священник одного из сельских храмов нашего района. Я был поражён таким совпадением. Да и совпадением ли?
Батюшка сразу же начал разговор о том, что люди у нас ничего не знают о предстоящем референдуме, и что он принёс мне листовку, которую сам составил, для размещения в газете. Я показал ему свой материал, почитав, он счёл мою статью лучше, и мы разговорились. Обо всём: политике, церкви, начинающейся войне, жертвах среди мирного населения. Помню, меня до комка в горле потрясла его фраза: «Когда мои прихожане ездят в те края, я прошу их крестить воюющие города – Краматорск и Славянск».
Говорили мы с ним достаточно долго, а, уже распрощавшись и выйдя и кабинета, священник вернулся и сказал: «Давайте я Вас благословлю». Благословил. И стало так спокойно, как будто он забрал с собой весь мой страх, всю неуверенность.
Вообще, тема «Православие и донецкое восстание» ещё ждёт своего исследователя. Несмотря на то, что официально православная церковь сохраняла своеобразный нейтралитет во время вооружённого противостояния по вполне понятным причинам, многие священники вместе со своей паствой принимали активное участие в движении сопротивления. Среди них на сегодня есть и погибшие, и пострадавшие от карательных батальонов. Претерпел от репрессий и благословивший меня батюшка, которого сдал священник из Киевского патриархата.
Среди ополченцев тоже большое количество людей не просто верующих, а верующих истово, даже воцерковлённых людей. Духовная связь с историей и религией предков – одна из наиболее характерных черт донбасского восстания, даже председатель СБУ Наливайченко как-то признал, что украинские спецслужбы столкнулись с колоссальной проблемой «православного фундаментализма». А в нынешней Украине руководящие посты занимают сектанты, греко-католики и раскольники из Киевского патриархата. Возможно, из-за этого храмы господни стали одной из главной мишеней «Градов» и артиллерии украинской армии, наряду со школами и больницами…
Еще за два дня до референдума, когда в Донбассе прошли самые масштабные за последние годы массовые мероприятия, посвящённые Дню Победы, с проведением референдума было много проблем. Каково же было наше общее удивление, когда наступило 11 мая. На участках для голосования в Новоазовске выстроились огромные очереди граждан. Комиссии просто не справлялись с потоком. Тогда некоторые земляки садились рядом с членами комиссий за столы и помогали организовывать волеизъявление. Уже утром было понятно: народная поддержка референдума – огромная.
В интернете к обеду появились ещё более ошеломляющие кадры километровых очередей в Донецке, Мариуполе и других городах. Народ вышел на голосование, как на последний бой. С учётом проведения досрочного голосования в некоторых селах, где была опасность «набегов» нацгвардии, к двум часам дня уже отдало свой голос 75% избирателей района. Однако, в начале третьего прошел слух, что вооружённые люди на автобусах едут из по направлению к Новоазовску, и территориальная комиссия, чтобы уберечь людей от репрессий, приняла решение свернуть процесс голосования. Как оказалось, дыма без огня на этот раз не было. На блопосту в Мариуполе, скорее всего, по доносу, были задержаны члены комиссии по рефрендуму одного из сёл района. Их сразу же отправили в аэропорт, где над ними целые сутки издевались представители батальона «Азов». Правда потом отпустили, высадив в пустынном месте и дав очередь из автомата над головой, чтобы быстрее бежали.
Такие случаи были и в других местах Донецкой области. Но они не смогли повлиять на общую статистику: в референдуме приняло участие почти три четверти избирателей Донбасса, свыше 90% из них проголосовали за государственный суверенитет ДНР. Это была победа, которую добыл сам народ. Это был пик мирных выступлений сограждан за свои права.
10. Вместо мира — война
Народ сказал свое веское слово, теперь была очередь политиков. Конечно, никто особо не надеялся на признание результатов референдума со стороны Киева, Вашингтона или Брюсселя. Но поддержку со стороны России очень ждали, памятуя крымский прецедент. Надеялись, что введение миротворческих сил остановит развязанную украинской властью войну против собственного народа. К тому же руководство ДНР и ЛНР официально обратились к Москве за признанием республик.
К глубокому сожалению, официального признания не последовало. Были слова поддержки со стороны всех основных партий, представленных в Госдуме, была мощная информационная поддержка российских СМИ, в ополчение не прекращался поток добровольцев и средств, собранных общественными организациями. Но не более того.
Правда, следует отметить, что большинство жителей Донбасса с пониманием отнеслись к вынужденному молчанию Кремля, осознавая, что на руководство России оказывается сумасшедшее давление со стороны Запада, а соседняя страна ведет честную политику мирного урегулирования конфликта на юго-востоке Украины ради сохранения дружественных отношений с народом, значительная часть которого оболванена официальной пропагандой. Действительно, ввести российские войска в Донбасс, допустим, в конце мая, было бы технически несложно. Но, во-первых, конфликт это не остановило, наоборот, дело бы запахло третьей мировой войной. А, во-вторых, прямое вооруженное участие в конфликте, грозило бы тем, что значительная часть украинского народа в России видела бы агрессора, а не братский народ.
Прошло время, и даже скептики смогли убедиться в правильности взвешенной политики. Именно такой подход руководства Российской Федерации помог достигнуть перемирия в Донбассе на базе «плана Путина». Но возникла другая проблема: руководство самопровозглашённых республик оказалось не готово к государственному строительству в условиях международной изоляции и всё усиливающейся военной агрессии со стороны Украины. Не было, как и раньше, осмысленной программы действий, не было ресурсов, короче, не было почти ничего. Пытались переключить на себя финансовые потоки, чтобы сформировать бюджет республик, из этого ничего не вышло: Киев просто отключил казначейство в мятежных городах и прекратил финансирование пенсий. Пытались переподчинить органы управления, и тоже не добились заметных успехов. В гражданской сфере республики до середины августа оставались фиктивными образованиями.
В военных вопросах тоже было много проблем. В ополчении до недавних пор не было единого командования, семь крупных и несколько мелких групп вели войну по собственному плану, не координируя своих действий, а их лидеры часто вступали в острые конфликты друг с другом. Осаждённый Славянск фактически не получал поддержки из Донецка, ополченцы которого почти не вели боевых действий, группа Безлера в Горловке не признавала руководства ДНР, силы ЛНР не поддерживали ополчение Мозгового, а донские казаки не подчинялись никому.
В этих условиях «семикомандирщины» серьёзной проблемой стало мародёрство, победить которое можно только жёсткой дисциплиной и единоначалием.
К тому же, элементарно не хватало оружия, и главное – тяжёлого вооружения. Против бронетехники противника, зачастую, приходилось воевать противотанковыми ружьями эпохи Великой Отечественной. Естественно, в таких условиях глухая оборона в крупных городах была единственным шансом сохранить вооружённые отряды республиканцев.
А украинская сторона, оправившись от первых неудач, спешно сколачивала армию. В результате, группировка военных частей, сил Нацгвардии и добровольческих батальонов уже в июне в несколько раз превысила количество сил ополчения. А что касается авиации, артиллерии и бронетехники, то тут преимущество было просто катастрофическим.
Стоит отметить ещё один факт. Война становилась всё более жестокой, но эту тенденцию мировое сообщество почему-то почти не замечало. Сначала в мае Славянск начали обстреливать из «Градов», гибли мирные люди и разрушались их дома. В ответ – молчание. В июне начались авиационные бомбёжки городов. Тоже ни пара из уст. Затем начали «равнять» целые кварталы ствольной и реактивной артиллерией. Результат тот же. Не заметили на Западе и использование украинской армией баллистических ракет. Уверен, что если бы в распоряжении киевского руководства было ядерное оружие, то и на его применение мало кто обратил бы внимание.
Всё вышеуказанное определённым образом изменило общественные настроения на Донбассе, эйфория сменилась страхом и апатией, стали всё громче раздаваться голоса: зачем нам нужна эта война, на которой нас убивают? Мы провели референдум, а стало только хуже. Может, идея самостоятельности и не стоила таких жертв? В результате, последней фазой гражданского протеста стало игнорирование президентских выборов 25 мая даже на территориях, неподконтрольных ополченцам. В нашем районе, например, к избирательным участкам прибыло всего 8% граждан. Но после волна мирного сопротивления спала.
В этой связи необходимо ответить еще на один, часто задаваемый вопрос: почему многие жители нашего края так и не взяли в руки оружие, чтобы стать на его защиту? Причин здесь, как мне кажется, несколько.
В первую очередь – психология. На самом деле, способно взять автомат и пойти убивать себе подобных подавляющее меньшинство жителей. Так было всегда, в гражданскую войну 1918-1920 годов в противоборствующих армиях воевало один, максимум два процента жителей России. Тем же, кто обвиняет донецких и луганских граждан в инертности и трусости, я бы порекомендовал слезть с дивана и встать в строй. Побывать под артиллеристским обстрелом, своими глазами посмотреть, как на тебя катится неприятельский танк, попытаться вместе с товарищами выйти из окружения, хоронить своих братьев по оружию. А потом уже судить других.
Вторая причина, как я уже говорил, у ополчения не было оружия для всех желающих. Рассказывают, что в Донецке на пунктах сбора, приходилось, зачастую, отправлять добровольцев домой, потому что вооружить их было нечем.
Ну, и третье. Это всё то, о чём было сказано выше. Многие оказались не готовы противодействовать украинской армии, потому что народ рассчитывал, что референдумом военное противостояние закончится, а оно все больше разгоралось.
Правда, уже в июле – августе, когда война подошла к крупным городам Донбасса, ситуация изменилась. Когда уничтожают твой дом, когда погибают твои знакомые и друзья, тебя уже не интересуют политические перспективы. Ты открываешь свою войну, начинаешь отвечать ударом на удар. Именно это чувство становится одним из наиболее значимых причин увеличения численности армии Новороссии в последние недели.
Говоря о тяжелейших для нас летних месяцах, невозможно обойти стороной человека, который стал символом движения сопротивления – Стрелкова. Немного застенчивый и даже несколько невзрачный, но человек, одержимый идеей русского мира, он стал военным лидером ополчения и символом бескорыстной помощи братского российского народа в это драматическое время.
В условиях тотальной неразберихи, постоянных сварок полевых командиров и опереточной несерьёзности тогдашних руководителей самопровозглашенных республик, он спокойно и твёрдо руководил обороной Славянска, которая, уверен, займет свое достойное место в истории наряду с Севастополем и Сталинградом. Ему удалось то, что никому не удавалось: он сплотил вокруг себя разрозненных, зачастую, необученных добровольцев, и постепенно в боях заложил основы армии Новороссии. Даже отступление из Славянска он превратил в стратегическую победу, наведя порядок в рядах донецкого ополчения и организовав его для защиты Донбасса.
Лучше всего об этом феномене, по-моему, сказал философ Александр Дугин, от себя добавлю, что для многих жителей Донбасса он стал, одновременно, и Гарибальди, и Че Геварой. Об его огромном авторитете свидетельствует тот факт, что если в апреле многие мои знакомые называли его Стрелком, в мае – Стрелковым, а уже в июне величали не иначе как Игорем Ивановичем. Вполне заслуженно.
Продолжение следует
Читайте также:
