Хроника донецкого восстания глазами очевидца. Финальная глава.
11. Оккупация
В нашем, как и в других сельских районах, ополчение так и не было создано. Не было оружия, а военное командование ДНР, видимо, понимало, что удержать эти территории на том этапе было нереально. Зачем тратить и без того скудные ресурсы?
Поэтому украинский флаг на здание администрации вернулся достаточно быстро. Военным важно было укрепить стратегически важную приграничную местность, откуда прямой путь на Мариуполь. Но сначала охранять границу от «сепаратистов» взялся батальон «Азов».
Недавно по российскому телевидению в очередном ток-шоу пришлось услышать мнение: почему, де, мы называем киевскую власть фашистами? Это же неправда.
Возможно, распространять этот термин на всех представителей украинского государства было бы преувеличением, но только не в отношении этого добровольческого батальона, вошедшего в структуру МВД. Он был создан на базе Социал-национальной ассамблеи (название партии отсылает к национал-социалистической партии Гитлера), а её боевая организация, «Патриот Украины» ещё шесть лет назад признана неонацистской. Причём не кем-нибудь, а посольством США в нашей стране. Эмблема батальона – так называемый «волчий крюк», один из видов свастики, который семьдесят лет назад был эмблемой дивизии СС «Викинг». По сути, для борьбы с повстанцами, украинская власть вооружила и легализовала нацистскую группировку, значительная часть бойцов которых, к тому же имели проблемы с законом. Что это, как не пособничество нацизму? А как тогда быть с решениями Нюрнбергского трибунала? К сожалению, такие вопиющие факты на Западе тоже стараются не замечать.
Прибыв в окрестности Мариуполя, бойцы этого подразделения сразу же принялись за дело, похищая и пытая местных активистов. 1 июня у нас в Новоазовске вооружённые люди в балаклавах забрали двух мужчин, одного из них – прямо на глазах у семьи, затолкали их в багажники и рванули восвояси.
Два дня никто не знал, что с нашими парнями. Люди, хоть и боялись, вышли на митинг к райотделу милиции, но его начальник честно сказал, что ничего не знает, и навряд ли сможет помочь в этой ситуации. К его чести, заявление о похищении милиция приняла. А на третий день одиозный политик Ляшко, который курировал «Азов», у себя в «Фейсбуке» опубликовал запись допроса с одним из пропавших. На всех, кто смотрел, она произвела угнетающее впечатление. Почти голый, в одних трусах, с мокрой головой (такое ощущение, что его предварительно окатили водой), мужчина рассказывал, какой он сепаратист, попутно сдавая своих друзей и знакомых. Но потрясло даже не это: создалось впечатление, что он находится под воздействием наркотиков, у него почти не были видны зрачки глаз, одни сплошные белки. Видно, что приходится ему очень нелегко, и дело закончится следственным изолятором СБУ, куда уже были брошены сотни активистов.
Вернулся он домой еще через неделю, когда на благополучный исход уже почти не было надежды. Зашёл в редакцию поблагодарить за то, что помогали его искать. Я бросился его обнять. «Тише, тише, у меня все рёбра поломаны», — застонал он. И рассказал историю, от которой кровь стыла в жилах.
Привезли их в один из заброшенных пионерских лагерей возле города Бердянска Запорожской области. И начали пытать. Семь суток не кормили и не давали воды, избивали железными прутами по спине и почкам, надевали рюкзаки на голову и били по голове прикладами. «Мне,- вспоминал он, — повезло. Попался, видно, рюкзак, какого-то футбольного фаната, внутри которого были пластиковые пластины. Это немного смягчало удары. А у одного парня, который был с нами, мозги от побоев превратились в «кисель». Душили, надевая на голову пластиковый пакет, или заливали в легкие воду через тряпку, засунутую в рот. Кололи «сыворотку правды» в пах. Трижды имитировали расстрел, а от нечего делать рвали плоскогубцами кожу на ногах.
— Как же ты выжил? – Вырвалось у меня.
— Я терял сознание. Потеряешь, и отдохнешь немного. Когда меня обменяли, я сам не мог уже идти к машине, тащили под руки. Украинский генерал-отставник, занимавшийся обменом, сам был в ужасе, особенно, когда увидел, что они приветствуют свое начальство, вскидывая руку вверх, как фашисты.
В конце концов, против него даже не открыли уголовное дело: обвинять парня было не в чем. Оружия в руки не брал, а то, что участвовал в мирных акциях, или подвозил на машине каких-то людей, ну что с того? Зато покалечили образцово-показательно, в назидание другим «сепаратистам».
Через три недели другой батальон – «Днепр», провёл акцию устрашения в одном из приграничных сёл нашего района. Вечером более сотни вооружённых людей подъехало на автобусах к населенному пункту. После того, как они заняли все выезды из села, приступили к прочёсыванию домов жителей, предварительно стреляя в воздух из автоматов.
Врывались в дома, ставили мужчин на колени, кого-то искали в комнатах, под кроватями, хозяйственных постройках и, так ничего не найдя, уходили.
— У меня как раз перед этим был сын, взял опрыскиватель и ушел домой, сказав, чтобы я закрыла двери на замок, а то вдруг что может случиться, — вспоминала на следующий день пожилая жительница Ольга Михайловна. – А тут смотрю в окно, во дворе несколько человек с оружием, ломятся в двери. Я с перепугу даже не могла им открыть. Так они сами выломали их. Один наставил на меня автомат, а другой прямо в ботинках побежал по комнатам. Я спрашиваю: «Сынки, что же это такое делается?» А этот первый говорит: «Мы вас приехали защищать».
Такой беспредел продолжался почти два часа. Не найдя никого, представители нацгвардии уехали. Результатами этой славной операции стали перепуганные женщины и дети, убитая собака в одном из подворий и раненый бычок, который испугался выстрелов, отвязался и убежал в камыши, где был принят за прячущегося сепаратиста и обстрелян.
После всех этих акций, я буквально на своей шкуре почувствовал, как оно было нашим дедам в оккупации. Первым делом рвутся человеческие связи, потому что боишься сказать лишнего, и вдруг пропадает уверенность во многих своих знакомых. Не предадут ли? Всегда подсознательно ждешь опасности, вглядываясь в незнакомые машины, проезжающие мимо, или останавливающиеся возле твоего дома. А это не за мной? Наконец, перестаешь радоваться жизни, постоянное ожидание чего-то плохого парализует волю, ты не можешь заставить себя ни работать, ни отдыхать. Только и думаешь: придут за мной или пронесет? Или, все-таки, придут?
В это же время как грибы после дождя изо всех щелей начали вылазить сторонники майдана, которые до того времени сидели тихо. И сразу принялись за дело, строча доносы на политических противников или просто личных врагов. Мне тоже сообщили, что один из них уже бегал в СБУ с целой подшивкой нашей газеты, где были мои статьи, и требовал, чтобы там разобрались с «идейным вдохновителем местного сепаратизма». Но, видимо, пока было не до меня.
Вторая волна репрессий началась тогда, когда в июле в район стали проникать диверсионные группы ополченцев, обстреливая пограничные заставы и блокпосты военных. Всего было четыре ночных боя, отзвуки которых слышали новоазовцы. В результате, было убито или умерло от ран четыре пограничника и один украинский военный. Наших погранцов, местных жителей, было очень жаль, в маленьком городке все друг друга знали. Кое-кто ругал ополченцев, убивших их, кто-то киевскую власть, из-за которой началась эта война, мне же запомнился один страшный эпизод. На похоронах одного из пограничников, 25-летнего парня, за гробом, держась ручонкой за мамину руку, шел его четырехлетний сын. Любопытный, мало что понимающий кроха постоянно пытался поговорить с ней: «Мам, а мам, мы это папу хороним? Мы будем папу в земельку ложить?» Ну как на такое можно смотреть без слез!?
В это время наёмники из батальона «Днепр» вообще озверели, срывая злобу на мирных жителях. Снова начали похищать людей, требовать от них выкупа, у кого не было денег, жестоко избивали. Как то, поймав одного из предпринимателей и крепко побив, повалили на землю и стали прыгать у него на животе, крича: «Хто не скаче, той москаль!», заставляли жрать землю, душили, и снова издевались. Потом он рассказывал: «Я про себя думал: «Всё выдержку, лишь бы только не обмочиться. Нельзя доставить им такого удовольствия».
А похищения людей продолжались, продолжались и облавы среди беженцев, которх прибыло в наш район тысяч восемь. Не гнушались нацгвардейцы и реквизицией понравившихся им автомобилей, короче, изо всех сил настраивали против себя и украинской власти местное население.
Пришёл день, и мне нормальный человек с украинской стороны настоятельно порекомендовал уехать куда-то на пару месяцев. Пока всё уляжется. Потому что есть информация…
Просидев в раздумьях несколько дней, не выходя из дома, в начале августа я уехал к родственникам в центральную Украину. Но и здесь не было покоя, с родины приходила информация, что местные майданутые решили разобраться со мной по-настоящему. Один из них не пожалел денег, выпустил газетёнку, полностью посвященную моей «антигосударственной преступной деятельности». 20 августа, когда в район приехала спецгруппа СБУ, чтобы окончательно зачистить все проявления «сепаратизма», на сессии районного совета они подняли вопрос о моем увольнении с должности. Ничего у них не вышло, но представителям спецслужб передали целое, тщательно собранное на меня досье. Находиться в родной стране стало по-настоящему опасно. Через несколько дней я пересёк российскую границу…
Эпилог. Contra spem spero*
В последний день моего пребывания в Украине, армия Новороссии перешла в контрнаступление. Еще через два дня был освобожден Новоазовск, а на территории района ожесточённые бои продолжались до самого дня перемирия. От обстрелов были разрушены дома земляков, пострадали районная больница, хлебозавод и электроподстанция. Гибли мирные люди, и что самое страшное – дети. Очевидцы рассказывают, что во время отступления из одного села бойцы нацгвардии убили двух мужчин, которые хотели помешать им забрать свой автомобиль, женщину засунули в багажник и увезли в неизвестном направлении, пожалели только её четырехлетнего сына. И уже после наступления режима прекращения огня украинские военные устроили кровавую бойню в соседнем райцентре…
Сегодня многие задают себе вопрос: будет ли прочным объявленное перемирие? Лично я сильно в этом сомневаюсь: слишком многие в Киеве хотят, чтобы Донбасс был или украинским, или безлюдным. Слишком велико желание за океаном создать зону нестабильности на ближних рубежах России.
Но так хочется, чтобы кровопролития больше не было никогда, чтобы людей, с оружием отстоявших своё право на жизнь по своим собственным принципам, наконец-то услышало мировое сообщество, чтобы самое главное человеческое благо – мирное небо, всегда было над головой жителей нашего края. Так хочется!..
P.S. Когда я закончил свой дневник, вышел на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. В осеннем кубанском небе летели чайки, в сторону Азовского моря, за которым – моя родная земля…
* Без надежды надеюсь (лат).
Читайте также:
