История оживает

Из Каневской выезжаем в 6 утра. За рулем видавшего виды Mitsubishi Space Wagon – Яков Щербаков, командир каневского поискового отряда «Память Кубани», в машине его сыновья – подросток Матфей и будущий первоклашка Тимофей, тоже маленькие поисковики. Яков коротко объясняет план поездки. Главная её цель – перезахоронение 19 бойцов советской армии, которых поисковики обнаружили с начала года в этом районе.

Вопрос времени

– Вот здесь, под Партизанским, уже несколько лет ищем самолет, рассказывает Яков. – Собраны свидетельства, есть данные немецких журналов, где посуточно отмечали все боевые вылеты. Согласно им в этом месте под описание подходят как минимум три сбитых советских самолета. Пока не нашли, но это вопрос времени.

Дорога с человеком, который по-настоящему увлечен своим делом, проходит незаметно. Кажется, что Яков может рассказывать чуть ли не о каждом хуторе и станице свои истории. Спрашиваю, как он попал в поисковое движение.

– Темой раскопок я интересовался еще с детства. После школы закончил сельхоз, стал агрономом. Однажды трактор раскопал плугом древнее городище. Сколько там было черепков от амфор! Потом уже, когда ушел с колхоза, купил свой первый металлоискатель.

Поисковики и копатели

Яков рассказывает, что бывает два типа поисковиков – те, которые по-настоящему интересуются историей, пытаются ее восстановить и сохранить, а есть те, кто пришел в движение за легкой поживой, так называемые «черные копатели». Причем, к сожалению, бывают деятели, которые копают «по-черному» и под официальной вывеской поискового отряда. Таких определяют быстро. К примеру, находят бойца. Настоящий поисковик поднимет его останки до косточки, бережно соберет все предметы, попытается идентифицировать находку. А черных копателей интересуют только монетки да прочие предметы, которые можно продать коллекционерам. Есть такие, что ищут оружие, чтобы сбыть его на черном рынке.

Вспоминаем случай, который недавно произошел в Челбасской. Там был дед, который коллекционировал оружие. ФСБ нашла у него целый арсенал. Теперь его ждет срок, хотя известно, что сбытом старый копатель не занимался, просто «болел» оружейной темой. Нормальный поисковик никогда не принесет домой даже патрон, о таких находках сразу сообщают в органы.

Две философии

Заезжаем в Саратовскую. У руководителя горячеключевского поискового отряда «Волчьи ворота» Николая Алексеевича Пахомова здесь небольшой автосервис. Пока поисковики разговаривают про ближайшие вахты памяти, фотографирую памятник-инсталляцию, которую Алексеич сварил из находок. Чего здесь только нет – хвостовики от минометных снарядов, части саперных лопаток, «рубашки» от ручных гранат, осколки, осколки, осколки… Музейной ценности всё это не представляет, но как это выкинешь? Настоящая память войны, запечатленная в железном взрыве.

Продолжаем путь. Нужно по дороге заехать к еще одному поисковику.

– А у меня мечта, – делится Яков, – сделать из своих находок не взрыв, а дерево. Дерево – символ жизни. Ведь эта война дала нам жизнь, в конце концов, верно? Такая философия.

Лесной человек

Мы в Горячем ключе. Со двора выходит молодой парень.

– А это Денис, старейший поисковик Горячего ключа. – Я смотрю недоверчиво на нового знакомца, ему лет 25. – В поисковом движении с восьмилетнего возраста. Позже я узнаю, что у Дениса и батя, и дед поисковики. Копали здесь еще, когда не было никаких металлоискателей, блиндаж за блиндажом.

Денис грузит в машину походные принадлежности, рыбацкие снасти. Перезахоронение в урочище Поднависла завтра, а сегодня еще успеем и покопать, и ухи приготовить. Яков рассказывает, что Денис – лесной человек, его кормит лес. Собирает грибы, их свежими продает отдыхающим его бабушка, что не успела продать, консервирует и тоже на продажу. Если придется, то этот парень способен выжить в лесу.

Перед конечным пунктом сегодняшнего маршрута заезжаем к Дмитрию, еще одному поисковику. Он повезет нас завтра в Поднавислу на своем уазике-«головастике». У Mitsubishi мотор 2400 см³– мощная машина, но с ее клиренсом по броду не пройдет.

Немузейные экспонаты

Добираемся до места быстро. Яков здесь не впервые. Выбираем место для лагеря. «Юнгам» первый наряд – уборка территории. Любят наши туристы «отблагодарить» природу за хороший отдых мусором. Палатки расставлены, и я вызываюсь на вылазку с Денисом.

Он быстро продвигается через заросли ажины. За плечом рюкзак, в одной руке – металлоискатель, в другой – лопата. К трелям поющих птиц добавляется «пып-пып» от прибора. Вдруг звук меняется – «пи-иу». Находка! Денис разгребает листву берцем, начинает копать. Очень скоро в руках у него оказывается конусообразный алюминиевый предмет.

– Головка от артиллерийского снаряда, – находка летит в сторону. Я поднимаю её, не музейный экспонат, но всё же.

– Такого добра здесь на каждом квадратном метре, – смеется Денис. В течение получаса он находит еще несколько предметов «шмурдяка» (так поисковики в шутку называют то, что не имеет ценности): гильза калибром 7,62, люверс от немецкой плащ-палатки, кусок от немецкого котелка – предметы идентифицируются молниеносно. Видно, что Денис отличный знаток не только стрелкового дела, но и быта советских и немецких солдат. Спрашиваю, представляет ли он картину боя, когда ведет раскопки.

– Конечно, я могу рассказать, в какую сторону стрелял боец по тому, где больше всего гильз – на правом или левом бруствере окопа. У нас есть информация о том, как посуточно развивалась оперативная ситуация боев в этих местах. Вот здесь, к примеру, в одиночном окопе лежат советские гильзы, а рядом – немецкие вещи: котелок, гильзы, часть плащ-палатки. Это могла быть и рукопашная.

Фонарь-гора

Возвращаемся в лагерь, где нас ждет ароматная уха с костра. Подкрепившись, выходим на новую вылазку. В этот раз нужно перейти вброд Псекупс, пройти вдоль речки Хатыпс и подняться на Фонарь-гору.

Здесь, неподалеку от села Фанагорийского, тогда, осенью 42-го, разыгрывалась одна из ключевых драм в битве за туапсинское направление.

Целью немецких дивизий 17-й армии и части дивизии СС «Викинг» был прорыв в тыл нашим войскам в районе Туапсе-Джубга и получение контроля за железной дорогой «Майкоп-Туапсе». Чтобы не допустить этого, 30-я Иркутская дивизия должна была заблокировать подступы к Лысой горе и теснине Волчьи ворота. Советским военноначальникам было ясно, что враг будет идти в Волчьи ворота, не считаясь с потерями. Решено было разыграть активное сопротивление, а затем отступление. Когда генерал Шнеккенбург усилил наступающую группу 419-м гренадерским полком и выступил на рассвете, их уже поджидали пулеметные расчеты у Фанагорийского и на 386-й высоте.

Кажется, что металлоискатель не замолкает. Денис то и дело останавливается и берется за лопату. Здесь и хвостовики от минометных снарядов, и «настрел» немецкого и советского стрелкового оружия, и осколки гранат. То, что для обычного пешего туриста, выглядит как ямка, для поисковика – огневая точка, траншея, блиндаж. Видно, что здесь уже кто-то был с лопатой до нас. Находим горсть патронов калибром 7,62. Все они, конечно, негожие, с отсыревшим порохом, но брать нельзя, прикапываем обратно. Я подбираю на память хвостовую часть мины. Возвращаемся в лагерь на ночлег.

Легендарная женщина

В семь утра приезжает Дима на своем уазике. Едем почти налегке. Сегодня в урочище Поднависла будет перезахоронение и митинг, посвященный скорбной дате. С начала года разные поисковые отряды обнаружили останки 19 воинов, которые сегодня будут преданы земле со всеми почестями.

Это место известно благодаря одной легендарно      й женщине – Аршалуйс Ханжиян. Когда-то здесь был хутор Поднависла. В 42-м, когда война пришгла в эти места, отец семейства Кеворк увел семью в горы, где можно было отсидеться в землянках. Аршалуйс тогда отказалась, ведь на хуторе организовали медчасть, там нужна была ее помощь. Надо сказать, что медчасть была только на бумаге. На деле здесь был один медик, санитар и мальчишка-сын полка. Помощь Аршалуйс пришлась очень кстати, сюда стали свозить сотни раненых бойцов, многие погибали от смертельных ран. Сколько их умерших, никто не считал. По самым скромным подсчетам, в урочище захоронено не меньше полутора тысячи воинов. Когда война кончилась Аршалуйс, отказалась переехать в город. Даже когда хутора не стало, эта женщина оставалась здесь, чтобы присматривать за братскими могилами бойцов. Если бы не инициатива детских организаций, которые отправили сведения о ней в ЮНЕСКО в 1997 году. Эта международна организация признала ее женщиной года в номинации «Жизнь — судьба». Звания почетного жителя города Горячий ключ она была удостоена в 1998 году, в день своих похорон.

Две пряжки, четыре пуговицы

22 июня, к десяти часам сюда привозят школьников на десяти желтых автобусах, курсантов института МВД, оставшихся в живых ветеранов и тружеников тыла. Многие местные жители приехали сюда сами. Прибывает местный поисковый отряд «Волчьи ворота», рядом располагается и наша небольшая группа. После традиционных торжественных речей, два священника служат литию за воинов, за веру и Отечество на поле брани жизнь свою положивших.

Безымянные останки хоронят в двух гробах. Есть еще один небольшой, в котором прах бойца, имя его удалось установить по надписи на фляжке – Николай Горкавченко. Он служил в 76-й бригаде морской пехоты 30-й Иркутской дивизии.

Одного из бойцов нашел Яков Щербаков. При нем обнаружены две пряжки, четыре пуговицы, гильзы от винтовки Мосина и саперная лопатка. К сожалению, его имя осталось неизвестным.

Бойцов хоронят с военными почестями – с оркестром и тремя залпами в воздух. Гостей приглашают на полевую кухню, а мы отправляемся домой.

На обратной дороге Яков рассказывает, как установили имя морпеха Николая Горкавченко. Однажды к местному руководителю поискового отряда пришел черный копатель и подарил именную фляжку. Тебе, мол, пригодится, детям будешь показывать, а то у меня она уже валяется несколько лет без дела. Тот заставил показать место, где была поднята находка. При останках бойца обнаружили больше ста гильз от самозарядной винтовки Токарева. Неподалеку – осколки от авиационной бомбы. Морпеху Николаю было 29 лет.

Александр Кулик