Художник Валентин Папко об истории создания своей самой пронзительной картины.
С автором работы под таким названием, уроженцем станицы Новоминской, заслуженным художником России Валентином Папко о его военном детстве, истории создания картины и современности побеседовал Игорь Погорелов.
– Валентин Фёдорович, вы родились до войны. Какие-то события остались в воспоминаниях о детстве?
– Особо что-то я помнить не мог, всё-таки маленький был. Но память всё равно хранит какие-то моменты. Детские воспоминания, они всегда личностные, не эпохальные, и тем ценны своей искренностью. Когда отца отправили на фронт, я твёрдо решил забрать его оттуда во что бы то ни стало. И начал таскать домой железо. Постоянно. Все потешались, не понимая, зачем, а я просто решил собрать машину и ехать за отцом на фронт.
Был ещё памятный случай. Мама-рукодельница пошила мне маленькую красивую гимнастёрку и сделала сапожки (у отца были большие, хромовые, к премии дали, большая редкость в те времена). Выучили с мамой много стихов и песен. И вот едем в вагоне на Тихорецк. Людей полно. А я, чтобы было не скучно, давай стихи рассказывать да песни петь. Да ещё в этой гимнастёрочке, да в сапожках. Так всю дорогу и веселил народ.
А по-настоящему страшно стало, когда я в первый раз соприкоснулся с трагедией войны. Году в сорок третьем мы пошли на призывной пункт, хотели записаться на фронт. Приходим, а призывники сидят на улице у разрушенного дома, от которого осталась одна стена. Пока мы там находились, от какой-то встряски она рухнула и придавила призывников. Их вытаскивали из-под завала, погибших ребят… и вот тут, когда увидел ужас смерти совсем рядом, я испугался.
– Композиция «Даже не снилось…», затронувшая сердца миллионов людей и уже не один год не сходящая с публикаций в соцсетях, стала буквально народным символом, особенно сейчас, в годовщину начала Великой Отечественной войны. Легко ли давался сюжет?
– Знаете, я такой человек, мало делаю что-то специально. У меня практически нет эскизов к полотнам. Во время учёбы, на практике меня постоянно одёргивали. Вот тема. А я думаю, размышляю, вдохновляюсь, а потом раз – и готовый сюжет. Преподаватель приходит: а где эскизы, где подготовительная работа? А у меня оно в голове всё само всплыло, родилось и оформилось. И так всегда. Бывало, с вечера приляжешь, размышляешь, что-то пытаешься осмыслить, зацепить тему. А потом утром встаёшь – а сюжет буквально перед глазами, оформленный до мелочей в композицию и с идеей. А потом труд, кропотливый труд, чтобы донести до зрителя замысел. У меня очень много зарисовок, этюдов, и они всегда потом гармонично встраиваются в новый сюжет. Но специально – никогда. Так было и с этой работой. Как будто кто-то озаряет, свыше даёт…
– Через весь творческий путь вы пронесли любовь к Отечеству, его истории и к людям. У вас всегда в любой работе, какой бы она не была, главное – человек! Скажите, а сейчас, в последние бушующие десятилетия с обесцениванием всего и вся, легко или тяжело жить с этими ценностями?
– Я принадлежу к монументальному цеху. А монументальное искусство не терпит балагана, фальши, лицемерия. Здесь просто невозможно соврать или схитрить. Монументальное искусство – эпохально, оно отражает времена, события, людей. И очень печально, что сегодня оно становится невостребованным. Скорее всего, по тем причинам, о которых я и говорил. Ну, а как по-другому, когда меняются ценности, ориентиры, навязываются прямо противоположные понятия о человеке, стране, истории. Сиюминутный успех владеет умами, ради которого готовы поступиться всем и, как говорится, даже продать душу. Конечно, всё это печально. Я очень переживаю и при каждом удобном случае всегда говорю о той боли, что испытываю за страну, её историю и людей. Но продолжать начатое дело, которому посвятил всю жизнь, надо не смотря ни на что. Так нас учили наши учителя и самый главный для меня художник-живописец академик Гелий Коржев.
