«Главное – не стреляют. И все живы»: о жизни донбасских переселенцев в Каневском районе

То, что выпало на долю этой вынужденной переселенки из Луганской области, должно было распределиться на добрый десяток человек. Почему именно ей достался такой сложный и тернистый путь выживания, она и сама не знает. Значит, так надо, раз выдюжила, не потеряла оптимизма.

Татьяна Владимировна Саталкина до военных событий на Донбассе жила в небольшом шахтёрском городке Червонопартизанске. Этот небольшой — тысяч на 17 — городок жил тихой и мирной жизнью. И уж его жители точно не предполагали, что когда-то ринутся искать пристанища в России. Заметьте, все вынужденные переселенцы, с которыми мне приходилось встречаться, говорили только о России. Если западноукраинцы спасаются от мобилизации в дальних зарубежных странах, то и ДНР, и ЛНР именно русскую землю считают своей родной и самой близкой, на которой всегда можно найти место.

Но когда начались бомбёжки вблизи городка, большинству стало не до спокойствия: в магазинах раскупались крупы, мука, сахар, соль, макароны, консервы. Всё, что можно было заготовить на долгую оккупационную пору, заготавливалось. В самом воздухе царила нервозность. Люди перезванивали друг другу, спрашивали, что делать, как быть?

Татьяна Владимировна – учитель информатики – работала, пока массированно не стали обстреливать город. А паника в подсознании теснила все мысли, кроме одной: когда уезжать.

– 2 мая в Луганске на мэрию скинули бомбу — рассказывает Татьяна Владимировна. — В июне нас с детьми отправили в лагерь труда и отдыха. 18 июня мне позвонили и сказали, что нас бомбят. Было такое ужасное состояние отчаяния и тоски, что просто выразить невозможно. Сказали, что в городе хаос и паника. Люди собирают баулы, куда-то едут. Нам позвонил кум из Херсона, спрашивает, что там у вас, мол, творится, что вы, сепаратисты, делаете? Из-за вас такой хаос. Мы ничего не смогли доказать ему. Никто не верил, что это украинская армия пошла воевать против собственного народа. Я думаю, даже те, кто хотел отделиться от Украины, не предполагали такого развития событий.

У нас большой дом в Червонопартизанске, хозяйство, на огороде растёт клубника. В общем, мы создавали уют семейного очага. Мои трое детей, муж были первыми помощниками. А тут – война.

21 июня в пять утра сбросили бомбу возле нашего дома, стреляли до девяти утра. Серёжа, муж, поехал в Гуково, это рядом. А туда не пускают, мол, в 12 начнётся артобстрел. Тогда мы решили, пока не поздно, всей семьёй уезжать. Собрали кое-какие вещи, бросили в машину, усадили детей и – к границе. А там вереница машин – конца края не видно. Пешком подошла к пропускному пункту, спрашиваю у одного водителя:

— Сколько вы здесь стоите?

— Доця, двое суток уже.

Мы приняли решение: пройдут муж с детьми через пропускной пункт пешком. Я на свой страх и риск поехала обратно. В дом идти побоялась, ночевала в машине, а утром – пешком к границе. Какой-то парень ехал, приостановился, мол, ныряй быстренько, довезу. Так кто-то из добровольцев подбрасывал к границе людей. Сзади нас уже шли танки. И нам надо было идти только вперёд.

Из Ростова-на-Дону мы поехали прямо в Придорожную, там у мужа родственники, можно было остановиться хотя бы на день, осмотреться. В кармане две тысячи рублей и впереди – неизвестность. Осмотрелись. И выяснилось, что у нас средств к существованию практически нет. Сняли какой-то самый плохонький угол в полуподвальном сыром помещении в Каневской и пошли работать на первую попавшуюся работу – убирать плантацию картофеля у фермера. Я никогда не забуду эти дни. Мы пахали как батраки с утра до позднего вечера. Дети были с бабушкой, которая также приехала с нами. Зато деньги мы получали ежедневно по пятьсот рублей на руки каждый. Это было спасение. Мы заработали средства на оплату жилья, на еду и даже смогли кое-что отложить. На всякий случай. Вдруг не получится так быстро найти другую работу. Но мы всё равно были безгранично рады и Кубани, и Каневскому району, который нас приютил.

Муж устроился в частную фирму, торгующую мебелью, на её сборку. А я по объявлению нашла работу официантки в одном из кафе станицы. И долгие вечера, и выходные прихватывала, чтобы только заработать. Целый год трудилась там. Мои два высших образования я в расчёт не брала. На тот момент на первом месте у меня были мои дети, муж, мама и сбор средств на все процедуры оформления. К тому времени, благодаря заботам каневской администрации, её руководству, у меня младшенькие Максим и Ксюша ходили в детский садик. Платила за них я как и все. Зато не беспокоилась о том, что они делают, что кушают. Старшенькой, Юле, уже 10 лет. Летом она могла позаниматься под присмотром бабушки. Жизнь не сладкая, но терпимая.

А потом работа в кафе дала сбой. К нам однажды пришла какая-то солидная тётенька и устроила заведующей скандал по поводу внешнего вида официанток. Ей не понравилось, что у меня на голове косы были собраны в узел обычной детской резинкой. Нас отчитывали всех, но я поняла, что дело касается меня одной. Высказала руководству, что я думаю по этому поводу и подала заявление об уходе. Поскольку я человек разносторонних интересов: умею делать видео- и фотосъёмку, хорошо разбираюсь во всех компьютерных системах, — то к тому времени наладила кое-какие знакомства, начала подрабатывать на том, что могу. За время мытарств пришла к удивительному выводу: никогда, ни по каким причинам не надо отчаиваться, даже если у тебя сегодня нет и корочки хлеба. Надо искать выход, и он всегда найдётся для работящих.

Затем был техникум «Знание», а уж потом моя сегодняшняя работа в Службе содействия Государственной пенсионной реформе.

Татьяна Владимировна рассказывает: чтобы добиться разрешения временного убежища, затем временного проживания и вида на жительство необходимо каждый раз сдавать платные анализы на СПИД, туберкулёз и так далее. Один такой анализ на одного человека стоит от 2800 рублей до 3300, а то и выше. И такие траты для их семьи просто неподъёмные. Все заработанные деньги уходят на оформление документов. Она сокрушается, почему так много анализов сдавать каждый раз. Хватило бы и одного раза. Но платит, зарабатывает деньги и платит. А куда деваться?

Сейчас они снова живут в Придорожной. К ним переехала Татьянина сестра, поэтому того жилья, которое они снимали в Каневской, не хватает. Пришлось искать домик побольше и где-нибудь в небольшом населённом пункте. Газа там нет, но пока что их устраивает это жильё.

Неоднозначно к ним относятся и местные жители. Некоторые с пониманием, а некоторые и с оглядкой: мол, понаехали тут. И всё-таки нормальных людей с сочувствием и пониманием больше. Так что жить вполне можно.

Старшая дочь занимается вокалом, ходила на занятия по каратэ до. У неё к восточным единоборствам, по словам мамы, талант. Побеждала даже тех, у кого чёрный пояс.

— Я росла без папы, — говорит Татьяна Владимировна напоследок. – Привыкла рассчитывать только на себя. В сегодняшней моей ситуации это обстоятельство очень сильно помогает. – Помолчав, добавила: — Главное – не стреляют, и все живы.