В Каневской типографии готовится к выходу в свет сборник «Нити нашей памяти»

В Каневской типографии готовится к выходу в свет сборник «Нити нашей памяти»

В книгу включены очерки, статьи, рассказы и стихотворения, опубликованные в периодических изданиях в разные годы. По мнению авторов, они имеют познавательное значение для читателей, интересующихся событиями в мире, нашей стране, Краснодарском крае и Каневском районе.

Слияние трёх частей

— Джон Суренович, новая книга, тираж которой составляет тысячу экземпляров, охватывает несколько тематических пластов. По какому принципу вы их отбирали?

— Во-первых, в следующем году мы отмечаем 80-летие победы в Великой Отечественной войне. Об этом я собрал много материала. Во-вторых, в 2025-м исполняется 110 лет с начала геноцида армян — страшной мировой трагедии моего народа. На эту тему в соавторстве с Игорем Бондаренко написано 4 монографии, изданных на русском и английском языках. По большому счёту, эти научные исследования предназначены для узкой аудитории: студентов, аспирантов и учёных, потому что в каждой книге – по 300-500 ссылок на архивы. Понимая, что не всем людям под силу прочесть такие серьёзные монографии, мы с Игорем Ивановичем размещали свои очерки и статьи на различных сайтах. Например, Союза армян России, Европейского фонда славянской письменности и культуры, а также в таких солидных изданиях, как научно-политический журнал «Международная жизнь», информационно-аналитическая газета «Огни Кубани» и в районной прессе. Но помня утверждение, что газета живёт один день, мы решили оставить в людской памяти важные исторические вехи именно в книжном формате. Есть ещё один момент. Я общался со многими каневчанами, которым нравятся мои новеллы и рассказы, опубликованные в местной прессе. И это было ещё одним аргументом в пользу новой книги. К слову, в ней три раздела. Первый посвящён Великой Отечественной войне, а также достойным землякам из родных хуторов Сладкий Лиман и Трудовая Армения. Второй большой раздел – «Геноцид армян. Плечо русского брата». Мои предки, жившие в Османской империи, всегда тяготели к России, и в двенадцати русско-турецких войнах они воевал против турок именно вместе с русскими — два братских христианских народа. А последний, третий, раздел посвящён моей жизни, начиная с детской поры. В общем, новая книга – это память-ниточка, связывающая поколения, питающая нашу жизнь и укрепляющая веру в будущее. Человек без памяти – это не только существо, не помнящее родства, но и не понимающее своего предназначения на земле.

Тонкие грани той страшной войны

— Кстати, в одной из статей первой части сборника «Нити нашей памяти» вы утверждаете, что у фашизма нет национальности. Почему так считаете?

— Потому что этому есть много подтверждений. Например, часто говорят: «Все полицаи были извергами, помогавшими немцам на оккупированных территориях». Конечно, большая доля правды в этом есть. Но среди полицаев были и те, кто помогал своим землякам. Например, я описал случай о фашистских облавах женщин, мужья которых на фронте были офицерами и коммунистами. Поздней ночью в наше окно постучался полицай Гаркуша и шёпотом сказал матери, чтобы она вместе с детьми спряталась у кого-нибудь: «Завтра на хуторе будут аресты». Собрав скудные вещи, мама с тремя детьми – я был ещё грудным ребёнком – ушла в поле. Три дня мы жили в скирде под хутором Борец Труда, но голод и холод заставили нас вернуться домой. На другой день нас повезли в комендатуру в Каневскую. Помощник коменданта удивился, увидев женщину с тремя детьми, и спросил переводчика: «Она сумасшедшая? Зачем она взяла детей, ведь её расстреляют!». На что мама ему ответила: «Во время геноцида армян турки убили всю мою семью, и я выросла в детдоме. Чтобы мои дети не остались сиротами и не стали рабами, расстреляйте нас всех!». От таких слов немец оцепенел. Может, вспомнил о своих детях. А придя в себя, приказал дать нам хлеб, сахар, отвести домой и впредь не трогать. Об этой истории я узнал, когда уже был курсантом военного училища. Конечно, нет срока давности для тех, кто совершал и совершает злодеяния против человечества, но у фашизма нет национальности. Фашизм – это идеология людей, считающих свою нацию выше других и свою кровь чище крови остальных народов. Но не все немцы были фашистами. И привязывать зверства определённой группы людей ко всей нации – это неправильно. Никогда нельзя считать весь народ плохим.

Древней Армении слышу я стон

— Геноцид армян – это позорная страница истории. Накануне Первой мировой войны в Османской империи проживало более двух миллионов армян, и примерно полтора миллиона в 1915-1923 годах было убито. Эта трагедия коснулась только семьи вашей матери?

— Нет. В Карсе на глазах моего отца турки за две минуты закололи штыками его десятерых братьев и сестёр. Отец примкнул к русским войскам и вместе с ними отступил в Россию. Позже он воссоединился со своими родителями. Кстати, отец прекрасно знал турецкий язык и часто мне рассказывал, как турки спасали армян. Это при том, что в Османской империи любой турок, оказавший помощь армянам, мог сам подвергнуться мучительной смерти. То есть отец никогда не говорил, что все турки – плохие, несмотря на массовую резню и трагедию лично его семьи. А по материнской линии вырезали всю семью — спаслись только моя пятилетняя мать со своим трёхлетним братом. В итоге, она его потеряла, искала всю жизнь, но так и не нашла.

— Насколько вам близка тема казачества?

— Очень близка, ведь кубанские, донские и терские казаки всегда помогали моему народу, спасали армянские семьи от врагов и увозили их на Кубань в том числе. Кстати, в Ереване установлен мемориальный комплекс казакам-героям, которые сыграли большую роль в русско-турецких и русско-персидских войнах. В книге «Нити нашей памяти» напечатано стихотворение казачьего атамана из Кореновска Михаила Тимченко о его деде Трофиме, погибшем в одной из таких войн. Там есть такие строки:

«Не потому ль веков завеса
Спадает в мыслях без чудес,
Молитвы пастора Нерсеса
Мне часто слышатся с небес.
В них та божественная сила
И разум мудрых стариков,
Что на века благословили
Союз армян и казаков».

Стихи, дополнившие прозу

— Почему вы «разбавили» очерки, статьи и рассказы поэтическими произведениями?

— Потому что эти стихотворения подходят тематически, они предают прозе эмоциональность, вливают в неё свежую кровь. С их помощью рассказы или новеллы как бы оживают. Взять хотя бы зарисовку о том, как я люблю гулять по станице, смотреть на дома-«старожилы», вспоминать и заново проживать свою жизнь от тех страшных, теперь уже далёких военных, трудных, но радостных послевоенных, стабильных 70-х до нынешних, может, и более светлых, но тревожных своей нестабильностью лет. Эту зарисовку я дополнил стихотворением «Ломают хаты на Кубани»:

«Ломают хаты на Кубани,
Но пусть под сводами дворцов
Живёт тепло отцовской хаты
С весёлым гомоном скворцов».

— Кем вы себя считаете по национальности?

— С этим я давно определился. Мне кажется, что почти все 200 народов, проживающих в России, считают себя, допустим, русским татарином или русским аварцем. А я — русский армянин. Потому что здесь родился, прекрасно знаю язык, культуру, историю и традиции. Я уже не говорю, сколько армян служили России. Например, мой прадед, генерал-лейтенант Мададов, друг Дениса Давыдова, со своей гусарской дивизией во время Отечественной войны 1812 года один из первых вошёл в Париж. Многонациональный российский народ я сравниваю с огромным полем, на котором благоухает много красивых и разных цветов. А если на нём росли бы, допустим, одни розы – это уже не то, это плантация.

Большое видится на расстоянии

— Джон Суренович, согласны ли вы с утверждением, что с годами наша память сохраняет больше хорошего, чем плохого?

— Просто с возрастом люди учатся многое прощать. А если не прощать, то стараться понять другого и даже жалеть его. То есть юношеский максимализм испаряется, ты начинаешь гораздо больше переосмысливать. И потом, на мой взгляд, в первую очередь нужно судить себя, а не других. Потому что у тебя самого много грехов. И только Бог есть судья.

А вообще, хорошее вспоминается очень часто. Причём, произошедшее в любое время, в том числе и сложное, послевоенное. Например, я отчётливо помню свою первую новогоднюю ёлку. Когда мне было лет 6 или 7, хутор Трудовая Армения жил так же тяжело, как и вся страна. Хлеба нет. Все одеты в тряпьё. Но народ был сплочён верой в лучшее. В конце декабря мама объявила, что мы будем наряжать ёлку красивыми игрушками, которые сделаем сами. Отец, работавший тогда председателем Сладколиманского сельского совета, достал газеты, нарисовал каких-то зайчиков, собачек и вырезал их. Мать развела водой муку, наклеили этих зверушек на картонки и прицепила к ним верёвочки. Из лоскутков мы сделали куклы, из заготовленной на зиму картошки отобрали похожие на зверей клубни. На следующее утро пошли за огороды к речке выбирать ёлку. Там, среди бурьяна, мама выбрала самый огромный лопух. Мы принесли его домой, установили и развесили на сухих ветвях игрушки. Мы бегали, плясали, радовались – это было настоящим чудом! А на сам Новый год отец сделал нам небывалое угощение: из жареной муки и арбузной патоки налепил петушков, вкус которых я запомнил на всю жизнь. С тех пор я видел много роскошных пушистых новогодних ёлок, в том числе и кремлёвскую красавицу. Но каждый раз, глядя на них, за всей этой красотой вижу мою первую ёлку – простой кубанский лопух, с любовью наряженный игрушками, сделанными нашими руками.

По-моему, по молодости некоторые люди зацикливаются на плохом. С возрастом думаешь уже по-другому. Ведь на самом деле, хорошего было очень много, но оно не ценилось. Поэтому книга «Нити нашей памяти» завершается моим четверостишием:

«И где, и как бы не пришлось нам жить –
Мы ищем лучшее. Нам трудно угодить.
И лишь расставшись с прошлым навсегда,
Прекрасным многое мы видим в нём тогда».

Наталья Иванова. Фото: Иван Базалий