У женщины очень сильно болел живот. В тот час, когда она уже прощалась с белым светом, муж вызвал «скорую». Но она была готова умереть, только бы её не лечил молодой мужчина-хирург Каневской ЦРБ. «Районка» представляет подлинную историю из жизни!

У меня ещё с ночи болел живот, хотя в принципе женская участь такова, что живот может болеть часто и по разным поводам.
Затянувшееся утро никак не переходило у меня из кровати в обычный активный день. Я не могла найти ни одного положения: ни сидя, ни лёжа, чтобы эта тянущая, ноющая боль хоть на минуту оставила меня.  Проснулась в 1.30 ночи от, «приятного» сна, который отчётливо нарисовал: конец близок, дождалась!
И вот я уже с мужем в железной коробочке на колёсах, которая, рассекая черноту ночи, приближается к Каневской районной больнице.
«За что, Господи, ты нарушил покой моих мирных дней? — подумала я с огромной жалостью к себе, вспоминая свои серые будни уже совсем в другом свете. "Что я сделала не так?»
Муж, видя моё отчаяние, обнял меня. Я вытянула шею и уложила свою голову ему на мягкий рукав куртки, как гусыня перед смертью от топора.
«Всё! Кошмар ворвался в мою жизнь! — проносились мысли. "Господи, почему меня везут в больницу? Господи, прошу только об одном — пусть хирургом окажется женщина. Или, в крайнем случае, если мужчина, то очень старенький, с дрожащими руками, смотрящий на тело человека как на абстракцию». — Мы приехали, родная! Выходи потихонечку, — открыв двери и поддерживая меня за руку, сказал муж.
Я заранее съёжилась от встречи с врачами и шагнула на ступеньки приёмного отделения.
— Здравствуйте! А мы вас уже заждались! — приветливым голосом, широко улыбаясь, встретила нас женщина в белом халате.
— Здравствуйте, — немного смущённо ответила я, разглядывая странно добрые лица всех дежурных медиков, находящихся в кабинете.
«Наверное, ужас и грубость они отложили на потом», — подумала я.
Муж подал мой полис. Врачи обменивались информацией, а меня отправили в приёмную палату со шторками.
Я уселась на кушетку, слегка согнувшись от боли и растерянности, и продолжила мысленно свой разговор: «Господи, слышишь меня? Женщину-хирурга, по-жа-луй-ста! В раздетом виде я готова лежать только в морге, когда вместе со мной умрёт моё чувство стыда. Господи, только не средних лет мужчину!»
Мой потупленный в пол взор вдруг упёрся в мужские ноги.
— Здравствуйте! — сказал приветливый бархатистый голос.
— Здравствуйте, — ответила я недовольно, не поднимая глаз.
— Я — хирург, — сразу продолжил тот же голос.
Я подняла глаза и увидела совсем молодого мужчину с мягкой улыбкой на лице.
— Здорово, — непроизвольно и с сарказмом вырвалось у меня. «Господи, Ты что издеваешься надо мной? Ты что, совсем меня не слышишь? Как я должна общаться с ним?»
— Ну и что у вас стряслось? — спросил молодой хирург, повернувшись ко мне боком.
— А ничего у нас не стрясалось, — раздражённо ответила я.
Лёгкая пауза повисла в воздухе, и он снова спросил: — Так что же произошло?
— Ничего, — снова буркнула я.
А потом спохватилась. Больше, чем боли, я боялась врачебной грубости, а сейчас сама практически грублю.
— Просто у меня болит живот тянущей, ноющей болью, — попробовала я оправдаться.
— Ложитесь, я посмотрю, — всё так же спокойно сказал врач.
Всю волю я собрала в кулак, чтобы внушить себе: он — доктор, а я — пациент.
— Ну и что же вы делали, когда заболел живот? — мягко спросил хирург.
— Выпила 4 таблетки линекса, 3 таблетки но-шпы.
— И ничего, да? — быстро и шутливо перебил он.
Я подняла на него глаза и увидела широкую улыбку и светящиеся весёлые глаза.
«Нормально! Он надо мной издевается!» — подумала я и вслух ледяным голосом спросила:
— Я смотрю, вам весело?
— А сколько сейчас? Кажется, около двух ночи? Что ещё можно делать в такое время? — снова шутливо ответил он. — А-а! Вот в чём дело! Только мне вот совсем не весело почему-то!
Медсестра сменялась медсестрой, чтобы взять анализы, врач сменялся врачом, чтобы поставить точный диагноз. Красивый и очень этичный анестезиолог уточнял названия лекарств, которые я не переношу, и терпеливо измерял давление, но ни одного грубого слова я так и не услышала. Все были внимательны, добры, приветливы и обходительны. У меня возникло чувство, что я попала не в больницу. Во всяком случае, не в российскую больницу, где у врачей низкие оклады. И не среди ночи, когда все обычно спят и не любят, когда их будят. А приехала в гости к давно не видевшим меня близким людям.
Ожидая результатов анализов, хирург общался со мной всё в той же шутливой форме.
Потом операция, 14-я палата, где я познакомилась с супервесёлыми девочками и сама смеялась с ними.
Все три дня стационара я видела только добрейших врачей, внимательных медсестёр и ухоженных санитарок.
И не было ни одного человека, который, глядя на мои три маленьких, аккуратно зашитых разреза, не восхитился бы профессионализмом того молодого хирурга. И это всё вопреки моим отчаянным просьбам о прямо противоположном докторе.
А знает ли хирург Денис, что он в свои, кажется, всего двадцать семь, – уже гений в своей профессии?
Знает ли та женщина в белом халате, что встретила меня с улыбкой и словами: «Здравствуйте, а мы вас уже заждались!», насколько она значима на своём месте?

Ведь лучший доктор — этот тот, у кого есть терпение и добрая душа!

ПАЦИЕНТКА.