Как мы уже писали, недавно в эфире Первого канала прошла передача «Пусть говорят», посвящённая гибели двухлетней Анжелы Шейка из Новоминской. Среди героев программы была и, председатель краевой общественной организации «Всекубанское роди¬тельское собрание» Татьяна Сыкалова. По нашей просьбе Татьяна написала о том, что осталось за кадром ток-шоу. Публикуем материал без купюр.

Я не любила эту передачу. Думала, что это чистой воды шоу, и участвуют в нем «подсадные утки». Но, приняв участие в «Пусть говорят», посвящённой траге¬дии в Новоминской, убедилась, что на неё приезжают реальные люди обсуждать реальные истории. Как говорит А. Ма¬лахов, это невыдуманные истории.

Восхищает оперативность бригады Первого канала, которая го¬товит передачу, — только просочилась информация о гибели Анжелы Шейка, как она уже примчалась сюда. 

Меня пригласили в Москву как председателя краевой общественной организации «Всекубанское роди¬тельское собрание».

Родители погибшего ребёнка — Лефлеры – уехали в Москву на передачу раньше остальных участников. Никто не знал, на какую именно. Всё для всех было тайной. Потом из достоверного источника узнали, что уехали еще какие-то люди.

А в понедельник стали поступать предложения поехать на передачу кому-то еще, кто представлял бы другую сто¬рону. Там, очевидно, решили, что Оксана Якименко, бывшая подру¬га Елены Зориной-Лефлер по станице Новодеревянковской, и доярка Ольга Богданова, которая работает на одной ферме с Артемом Ле¬флер, будут их защищать. К чести обеих женщин, они адекватно реа¬гируют на произошедшее.  

А 24 января звонки из Москвы стали поступать мне. Поначалу только расспрашивали о случившемся, просили высказать свое мнение. Вечером, уже в де¬вятом часу, когда по всем каналам транслировали теракт в Домоде¬дово, мне опять позвонили и предложили приехать на запись, кото¬рая должна состояться в 13 часов следующего дня. То есть мне на размышление и дорогу – ночь.

Опять звонок из Москвы, даю согласие. Через несколько минут сообщают номер рейса из Ростова-на-Дону, кто и как будет меня встречать в Шереметьево. В час ночи я выехала из Ленинградской в аэропорт. Дожидаюсь регистра¬ции и в 4 утра получаю посадочный билет. Потом строгий контроль, досмотр.

В шесть утра — вылет в Москву. Как и было обещано, меня встретил молодой человек с табличкой, на которой изображен красный квадрат, и сразу повез в Останкино. Когда подъехали к телецентру, он «передал» меня другому совсем юному пареньку. Когда я преодо¬лела строгие посты, меня приняла девушка и повела теперь уже в нужную ком¬нату.

И так же, как неожиданно появилась возле меня, так же шустро удалилась. И тут я чуть не попала на запись другой передачи – про теракт в Домодедово. Мне сказали, чтобы я быстренько привела себя в порядок, так как уже заходят в студию. Я с трудом успеваю, но догадываюсь спросить, о чем передача. И перевожу дух – не наша. Дело в том, что та была экстренной.  

В комнате ожидания начали собираться люди, которые прибыли на запись передачи о гибели малышки. Как я поняла, многие только тут узнавали, что произошло и о чем будет речь. Лефлеры, их родственники, Оксана Якименко, Ольга Богданова находились в другой комнате. Кому нужно было, «пропустили» через гримерную. Когда подошло время, нас проводили в студию. Своего выхода мы ожидали в разных местах.

В это время ко мне подходят две женщины. С опаской начинают общаться, осторожно выясняют, кого я буду поддерживать. И обе говорят, что теперь ненавидят Лефлеров за то, что они сделали с ребенком, что, дескать, пусть не надеются на их поддержку. При этом как бы спрашивают мое мнение. Я им посоветовала все это сказать в студии. Это как раз и были новоминчанки Оксана и Ольга.

Ожидали мы своего выхода за кулисами перед монитором. Все, что происходило в студии, хорошо видели. Правда, слышимость была не совсем четкая. Но даже то, что мы видели и слышали, воз¬мущало. Имею в виду поведение Елены Лефлер. Особенно то, как она грубо разговаривала со своей бывшей свекровью Ниной Егоров¬ной Трун¬цовой, как кричала на нее. Даже молодые операторы воз¬мущались и ее поведением, и тем, что они сделали со своими детьми. И тоже не понимали, какую поддержку они приехали искать.

По очереди вызвали нас. Мы очень волновались. Прессинг огромный. Конечно, в передачу вошло не все, что было сказано при записи. Понятно, ограниченность эфирного времени. 

Меня же бук¬вально забивал Евгений Тарло, к сожалению, я только потом узна¬ла, что он член Совета Федерации. С толку сбить меня не удалось, но и сказать многое тоже не дали. А ведь среди всех присутствовавших в студии я, пожалуй, единственная обладала достаточно полной информацией и об этой семье, и о поведении матери погибшей девочки в предыдущие годы, в дни гибели, похорон и после.

Могла сказать я и о том, что без наблюдения врачей Зорина-Шейка-Лефлер вряд ли бы оформила инвалидность старшему ребенку и получала бы пенсию. И еще многое хотелось мне возразить на их крик о том, что ими никто не интересуется. 

Запись закончилась, участники стали расходиться. И знаете, по¬казалось, что все чувствуют неловкость друг перед другом. Мне же во¬обще было плохо – оттого, что не смогла сказать все, что знала. Еще очень не по¬нравилось, что слишком много внимания и времени уделили несу¬ществующему лунатизму. Какой лунатизм в 2 года? Естественное по¬ведение ребенка – встать ночью и идти к маме, которой рядом, к сожалению, нет.

Наступило какое-то опустошение в душе. Хорошо, что меня по¬чти сразу проводили к машине и повезли во Внуково. В 22 часа я была уже в Ростове-на-Дону. А тут валит снег. Если бы я преду¬смотрительно не договорилась с таксистом, который отвозил меня ночью в Ростов о том, чтобы он меня встретил, ночевать бы в аэро¬порту.

Ехали мы больше 4 часов в Ленинградскую. Водитель часто останавливался, чтобы очистить от налипающего снега стекло и «дворники», а я, пристроившись на заднем сиденье, пыталась хотя бы задремать: шли третьи сутки без сна. Но из головы все не выхо¬дили события прошедшего дня. Хорошо, что мой ангел меня берег, ведь заканчивался Татьянин день.

Т. СЫКАЛОВА, председатель краевой общественной организации «Всекубанское роди¬тельское собрание».